Газета «Волжский университет»

Куда движется российское образование? На что направлены проводимые в нем реформы? Какие проблемы наиболее остро стоят сегодня перед высшей школой и каковы пути их решения? Об этом мы поговорили с профессором, к.и.н. Александром Викторовичем Шуструйским.

- Александр Викторович, проблема образования обсуждается в стране все постсоветские годы. Указ «№ 1» президента Б. Ельцина о высшем образовании в России так и повис в воздухе.

- Это и неудивительно! «Царь Борис» хотел выглядеть в глазах граждан и мирового сообщества просвещенным монархом. А объективные условия не позволяли заняться этой проблемой. Вспомните: развал экономики, дикая инфляция, борьба за власть осенью 1993 года (расстрел парламента), президентские выборы 1996 года, когда коммунисты реально могли прийти к власти, дефолт 1998 года, чехарда с премьер-министрами и, наконец, приход к государственному рулю В. Путина...

- И тогда правительство повернулось лицом к образованию. Ведь утечка «мозгов» приняла колоссальные размеры...

- Не все так просто: положение в стране в начале правления В. Путина было кризисным. Необходимо было оградить власть от криминала, привести в соответствие Конституции законодательство субъектов федерации. В экономике - инфляция, бегство капитала. И всё же правительство под напором общественности стало делать реверансы в сторону образования. Стихия рынка породила парадоксальное явление: в условиях экономического кризиса произошел резкий рост числа вузов и, соответственно, контингента студентов. Если в 1991 году было 514 учебных заведений с численностью студентов 2,8 млн человек, то в 2000 году вузов стало уже более одной тысячи! Прибавьте сюда 2463 филиала с 4,7 млн студентов.

- Что же здесь плохого?! Рост образованных людей в любом государстве - признак цивилизованности. В конечном счёте это обеспечивает конкурентную способность экономики, повышает качество жизни и статус государства в мире...

- По форме вы правы, а по содержанию, применительно к конкретным условиям России, нет. Дело в том, что резкое увеличение числа вузов не сопровождалось таким же ростом остепенённого преподавательского состава и соответствующего финансирования. Если в 2001 году профессорско-преподавательский состав (только остепенённые) составлял 267 тыс. человек, то в 2013 году - 271 тыс., то есть рост за 12 лет составил всего 4 тыс. человек, а контингент студентов вырос за этот период с 4,7 до 6 млн.

В результате резко возросла учебная нагрузка на преподавателя. Он стал многостаночником, массовое совместительство стало нормой. К тому же преподаватели стали читать самые различные учебные курсы. Отсюда - поверхностный подход, непрофессиональное изложение учебного материала. В советское время ходила частушка про Н.С. Хрущева: «Он и пахарь, он и жнец, он шахтёр, и он же спец. Хоть неважный дипломат, но повсюду - кум и сват». Таким образом, труд учёного-преподавателя обесценился, утечка «мозгов» за границу стала не только фактом, но и национальной проблемой. Я бы сказал точнее - проблемой национальной безопасности. Не случайно США скупают «мозги» со всего мира, что обеспечивает им лидерство в мире, в том числе и военное превосходство.

- Значит, необходимо сокращать необоснованно разросшееся число вузов...

- Конечно. В условиях дефицита бюджета государство просто не потянет расходы по укреплению материальной базы системы образования. Ресурсы нужно концентрировать. Далее, большое количество вузов-близнецов ведёт к нездоровой конкуренции, распылению научных коллективов, демпинговым ценам в сфере образования (у нас в Тольятти плата за обучение в год - от 20 тыс. руб.!), а главное - к разрушению научной, профессиональной ауры на кафедрах, падению престижа образования...

- На кого же должен обрушиться дамоклов меч?

- Ни топоров, ни мечей не нужно. По статистике 2011 года, в государственном секторе образования приблизительно 40% студентов обучается в вузах с количеством менее 1 тыс. человек, а в негосударственном - 66%. Вот эти учебные заведения и должны быть предметом вдумчивой политики. Да, при сокращении будут ущемлены интересы управленческого аппарата вузов. Но в целом произойдет укрупнение базовых, профильных факультетов, возникнет полноценная учебная нагрузка в своём трудовом коллективе, а часть специалистов перейдёт в общую образовательную школу, что повысит и её интеллектуальный потенциал.

- Административный подход в сокращении численности вузов - мера, скажем прямо, непопулярная. Может быть, есть другие варианты?

- «Болезнь» слишком запущена, она требует волевого и радикального решения. То, что сейчас делает Министерство образования, объективно усиливает коррупционную составляющую. Например, создав систему высшего образования «шаговой доступности», чиновники создали для себя широкое поле для проверок «качества» образования. Высшая школа уже давно живёт в постоянном режиме ожидания «ревизора». Здесь уж не до большой науки, творческих поисков. Перед комиссией ходят на задних лапках. Только вы прошли аккредитацию, а вас уже ждёт ежегодный мониторинг эффективности вуза. А критерии этой «эффективности» настолько надуманны, что шанс стать «неэффективным» вузом огромен. Теперь опять же министерство составляет черные списки, и опять ждите комиссию. Какова же тогда цена лицензирования, аккредитации, если после их получения вы становитесь неэффективным?! Ясно, что мониторинг лишь усиливает коррупционную составляющую. Поэтому и продолжают существовать вузы-карлики и их многочисленные филиалы.

- Возможно, бремя государственных расходов по реформе образования можно облегчить путём сокращения бюджетных мест по ряду направлений, где уже сложился избыток специалистов, например экономика, юриспруденция.

- Вполне согласен с вами. Негосударственный сектор образования вполне бы справился с этой задачей. Но на практике к негосударственным вузам в целом отношение как к падчерице. По Конституции все формы собственности равны, но при этом государственные вузы имеют огромное финансирование, а негосударственные учебные заведения с государства не берут ни копейки и оплачивают коммуналку, платят налоги, дают работу преподавателям, обслуживающему персоналу, готовят специалистов. И если бы негосударственному сектору образования снизили налоговую нагрузку, это дало бы возможность усилить их материальную базу и качество подготовки специалистов. Но увы! Это лишь благое пожелание! Налоговики сейчас озабочены, где ещё можно взять мзду с простых граждан. Ведь большие куски национального пирога уже поделены. Вот отсюда и появляются идеи о «социальной норме» на воду, энергию и т.п.

- Если я вас правильно понимаю, реформа высшего образования пробуксовывает из-за бюрократического подхода к его проблемам?

- Совершенно верно. Акцент делается на контролирующую функцию государственного аппарата. Причём я уже здесь не вижу предела. Посмотрите, что происходит с ЕГЭ: создаются специальные центры по проведению ЕГЭ, они оборудуются системой электронного подавления, устанавливаются видеокамеры, из других областей приезжают «независимые» эксперты, сотрудники Рособрнадзора, создаётся институт общественных наблюдателей. Сами измерительные материалы составляются с учётом поясного времени, доставляться они будут чуть ли не накануне экзамена, храниться в особых центрах. Школьники-выпускники будут проверяться на содержимое в карманах шпаргалок и т. п. Такого уровня секретности не было, наверное, у главных конструкторов военной техники даже в советское время. Так что разумную идею о контроле качества образования довели до абсурда...

- Отношение к ЕГЭ в целом изменилось. Он стало фактом, законом...

- Формы контроля знаний учащихся должны быть разнообразны и учитывать специфику того или иного учебного предмета. Педагоги в школе к ЕГЭ уже приспособились. Технология обучения изменилась. Объективно, помимо воли педагога, она сведется к натаскиванию на варианты ответов. Поэтому школьник учится выбирать варианты ответов, а не ставить их сам. Что? Отчего? Почему? Ответы на эти вопросы - главное в подготовке школьника, если он решил поступать в вуз и идти в науку.

- Каковы же причины кризиса в системе высшего образования?

- Я не открою ничего нового. Они лежат на поверхности: это хроническое недофинансирование системы образования в целом, унизительная заработная плата основной части профессорско-преподавательского состава, отсутствие четкой, неформальной системы повышения квалификации кадров, непропорционально разросшееся число государственного и негосударственного секторов образования, стихия в определении бюджетных мест, невостребованность в реальной экономике специалистов с высшим образованием, усиление бюрократизации и формализации контроля качества образования.

Реформы должны быть направлены на создание условий для работы преподавателя-ученого, повышения его статуса, а у нас огромные ресурсы направлены на «контроль». Ждать плоды можно тогда, когда земля удобрена и своевременно полита. А у нас армия сторожей сада, который забыли полить...

Анна КЛИМОВА

Просмотров: 1437

« Все статьи